Отзывы

Это было самое грандиозное событие в моей жизни на сегодняшний момент. Я хочу остаться на Камчатке! Эмоции захлестывают. Я вам напишу свое сочинение, которое мы с командой сделали нашим гимном (на мелодию пеcни А. Пугачевой «Прости, поверь…»).

Мне не нужно ни югов, ни морей, отпустите на Камчатку скорей!
Главное, чтоб было больше еды: рыбы, крабов и, конечно, икры.
На вулканы поднимаюсь, друзья, и в источниках побулькаюсь я,
Понадеявшись на русский авось, отбираю у медведя лосось.
Даже в Тихом океане была, где попалась на крючок камбала,
И касатки плавником бяк-бяк-бяк, и медуз волшебных целый косяк.
Хороша икра морского ежа, но она не вдохновляет моржа,
Федор нам вальяжно ластой махал, развалившись на скале, вот нахал.
Живи и верь – Камчатка вновь откроет дверь,
Сюда вернусь, Россия, я тобой горжусь!
Спасибо!!!

Нашу группу сопровождала удача в течение всего тура. Была очень солнечная погода, что позволило нам не отходить от графика и посетить все места, запланированные в туре. Мы, конечно, немного поколдовали, и удача нам улыбнулась. Впечатления фантастические, как будто это было не с нами. Долина гейзеров, где бьют горячие источники, купание в термальных бассейнах и озерах, касатки в Тихом океане, медведи, жующие лосося. Это все, наверное, еще только третья часть из всего увиденного! Писать больше не могу, эмоции впереди!!!
В конце поездки мы даже сочинили гимн, вот он:
«Живи и верь:
Камчатка вновь откроет дверь.
И я вернусь.
Россия! Я тобой горжусь!»

Прекрасный тур! Осталось гораздо больше впечатлений, чем от туров в солнечные страны.

Все замечательно. Хотелось бы повторить, в том числе, восхождение на вулкан Авачу.

Незабываемые впечатления!!! Просто позитивный шок от природы. Мне говорили, что Камчатка – удивительный край, но словами передать невозможно. Чувствуешь себя другим человеком. Мы видели то, что есть возможность увидеть у ограниченного числа людей.
Вообще, я любитель отдыха у моря, как говориться, «кверху пузом», и настрой к поездке был весьма критичным. После первой же экскурсии, честное слово, задело до глубины души. После Долины гейзеров мощно зацепило, а уж после горячих источников и водорослей Камчатка влюбила в себя навсегда. Это не пафос и не просто слова, на самом деле, неописуемые чувства от мощи и силы природы, которая удивляет своей красотой, разнообразием и пугает непредсказуемостью. А интриги и тайны всегда манят. Очень хочется вернуться!!!

Все очень здорово! Долина гейзеров впечатляет, медведи бесподобны, вулканы изумительно красивы, а камчадалы очень гостеприимны! Особенно порадовала отличная организация всего тура и сплоченность всей группы!

«После Камчатки Приморье, возможно, вас не очень впечатлит: вулканов нет и диких животных наблюдать сложнее», – этими словами нас напутствовала директор «Дерсу Узала» Елена Ледовских, когда этим летом мы с мужем собрались опять на Дальний Восток. Скажу сразу – опасения Елены оказались совершенно напрасны. Впечатлений была масса, что не помешало нам еще и прекрасно отдохнуть.
Две недели безоблачного неба, жаркого солнца и другой, не такой, как на Камчатке, но по-своему неотразимой красоты. Однако первым потрясением стал для нас Владивосток. Конечно, по архитектуре это не Марсель и не Неаполь, зато по характеру – чудо. Владивосток – город со счастливым лицом (много ли у нас таких?), в нем есть ритм, но нет суеты. Владивосток днем – это вокзал и порт, Владивосток вечером – это набережная и бульвар. Наш отель был городу тезкой и похож на него, как родня: такой же уютный, с прекрасным видом на море. Безмятежная лень воскресного дня распространялась даже на футбольных болельщиков, мирно растекавшихся от стадиона без руководяще-направляющего участия милиции. Помимо стадиона в центре города есть еще океанариум – прикольное место. В первой же витрине прямо у входа лежал крокодил; лежал столь неподвижно, что мы подумали – чучело. Потом решили, что, наверное, все-таки живой, просто – плохо кормят, и когда уже собрались высказать свое негодование смотрителю, заметили наверху листок из тетрадки в клетку, а на нем надпись:
«ЖИВОЙ! СЫТЫЙ!! О Т Д Ы Х А Е Т!!!».
В Америку мы приехали под вечер. Она оказалась одновременно и большой поляной с домиком, и холодной, извилистой речкой, на которую мы тут же пошли купаться. Придерживаясь одного направления, мы за полчаса трижды перешли Америку по бревнышкам, поэтому на следующий день я не удивилась, когда, идя по прямой в другую сторону, нужно было четырежды перейти Америку вброд. Тигра встретить не удалось, хотя продукты его жизнедеятельности попадались повсюду. Зато пособирали грибов. На вид – все поганки; некоторые «поганки» вполне съедобны. Вообще, богатство флоры Лазовского заповедника поразило, особенно своим, мягко скажем, несходством с природой средней полосы. У березы ствол черный, у диморфанта – колючий, а ведь это просто клен, у полнолистной пихты – такой стройный и с такими прямыми и ровными бороздками, что она кажется каннелированной колонной. К амурскому бархату прислониться – одно удовольствие: и кора мягкая, и смолы нет, хотя дерево хвойное. Через пару дней хождения по лесу мы стали знатными ботаниками, встретились со всеми родственниками женьшеня, а на Еламовских водопадах чуть не познакомились с ним самим. Наш водитель сорвал две красные ягоды где-то недалеко от дороги, где – не показал. Правильно сделал, я бы тоже не показала. В то время, когда водитель нашел женьшень, мы любовались водопадом. Не самый большой, не самый мощный, он был создан природой так, между делом; тем сильнее в этом произведении посрамлен человек со всеми его Петергофами. Срываясь со скалы, вода падает на камень, разбивается на две струи и по семи ступеням с шумом скатывается в глубокую чашу. Водопад суров, дышит холодом, река убегает от него стремглав, и над всем этим великолепием неподвижно застыли кедры.
Кульминацией праздника под названием Лазовский заповедник (а по мне, так и всего путешествия) стало посещение острова Петрова. 800 лет назад там жили люди, случилась война, и дома их опустели. Ветер принес семена тисов; упав через отверстия дымоходов в плодородную золу остывших очагов, семена проросли, и через несколько десятков лет на месте поселка зеленела роща. Деревья стоят, как прежде стояли дома: ровными рядами, на одинаковом расстоянии друг от друга. Кроны их сплелись так тесно, что зимой ни одна снежинка не достигает земли. Над рощей возникает свод, под который нужно вступать с фонарем. Даже в самый солнечный летний день в роще полумрак и прохлада. Ну и что, скажете вы: обычный регулярный парк, хотя, конечно, не всякому регулярному парку восемь веков. А вот и нет. Возможно, это очень личное, но с детства в памяти моей незаживающей раной остался пушкинский Анчар. Тот самый, к кому «и птица не летит, и тигр нейдет: лишь вихорь черный на древо смерти набежит – и мчится прочь, уже тлетворный». Когда я наяву увидела эти искривленные стволы, змеящиеся ветви, невольно содрогнулась.
Август подходил к концу, и на пляж близ острова Петрова совершали промежуточную посадку перелетные птицы. По линии прибоя туда-сюда носились на длинных, негнущихся ножках крохотные серые комочки – кулички. Время от времени они внезапно, как по команде останавливались, втыкали свои длинные клювы в песок и вновь трогались с места в карьер. Я бы поверила, если б мне сказали, что кулички не прилетели с Чукотки, а прибежали.
В морской заповедник мы отправились на катере. Пока наш «Внимательный» осторожно выползал из бухты Золотой рог, мы, наверное, впервые в жизни наслаждались индустриальным пейзажем. По возвращении домой выяснилось, что именно дебаркадеры и маячки стали одной из главных тем всей отпускной фотосессии.
Закат в тот день был невероятный: огненное зарево в полнеба. Ночь тоже в каком-то смысле незабываемая. Как стемнело, нас повели в музей. Музей ночью – совсем не то, что музей днем, ничего общего с лекторием, учебным классом, святилищем разума. В сказках Андерсена по ночам все кофейники, сундуки, разные там подсвечники оживают – то же и с экспонатами в музее. Днем мы увидели бы в этих витринах просто малоприятных заспиртованных уродцев; только в превратном ночном свете можно поверить, что эта волосатая гадость, у которой непонятно, где голова, а где хвост, и правда может называться «Афродита Южная». Что со мной было, когда директор музея вдруг толкнула рукой стену и стена подалась, отодвинулась, открыв моему взору потаенную комнату, – этого и передать нельзя. Сокровищница оказалась залом археологии. Все – наконечники копий, кремневые ножи и прочее – можно было брать руками, а бусы из ракушек – даже мерить, но я побоялась. В музее были и живые экспонаты. Дрессированная камбала Манюня после недолгих уговоров согласилась есть с руки у мужа. Гребешку на спину посадили звезду; если б та хотела есть, ему бы несдобровать, а так – два огромных прыжка и враг сброшен. Этот садистский, но очень смешной эксперимент был повторен трижды к всеобщему (не считая гребешка) удовольствию.
На следующий день аттракцион «аквариум» продолжился, но в несколько иных масштабах. Перед нами чередой проплывали бухты одна другой краше. Первый десант состоялся в бухте Матросова. Дно ее сплошь было покрыто звездами, ежами, моллюсками, мелькали рыбки; вода прозрачная и ровная, как стекло, видимость на любую глубину. Бухту Горшкова со скалой Триумфальная арка, которую местные жители так напрасно перекрестили в «Мокрые штаны», мы осматривали и с воды и с суши. И так, и так – бесподобна. На Кекурах бакланьих отдыхали тюлени, много тюленей, десятки, если не сотни, но мы с непривычки не могли отличить их от камней даже в бинокль. Только потом, увидев их вблизи, мы стали различать их и издали. Вечер застал нас уже на кордоне мыса Островок Фальшивый. Чистенький деревянный домик, в котором у нас была собственная комната и опять с окном на море. С вершины этого скалистого «островка» отлично видны сразу три государства: во-первых, разумеется, – Россия, а также Северная Корея и Китай. А еще с этой скалы открывалась панорама болотистой дельты реки Туманган. С высоты птичьего полета зрелище завораживает. Все оттенки нежно-зеленого, узенькие зеркальца проток и купающийся в мареве солнечный диск. Снять прямо против света не получилось, но закрою глаза и как сейчас вижу.
На Фуругельме мы купались. Песочек, вода теплая, почти сразу глубоко, ежей нет – рай. На следующее утро «Внимательный» взял курс на Безверхово. По дороге нас ожидали еще две интересные экскурсии. Первая – в бухте Средней, красивой, большой, глубоко вдающейся в материк, окруженной целым лесом из корейской сосны. Тема экскурсии – по путинским местам. Сейчас на берегу Средней возвышается нескромного размера коттедж, его внаглую построил какой-то депутат местного заксобрания; «путинский» домик выглядит на его фоне жалко. Вся группа по очереди присаживалась на скамеечку, на которой в свое время отдыхал САМ, причем немки – с особенным удовольствием.
Гряда островов Римского-Корсакова – самая строго охраняемая часть заповедника. Туда не то, что никого не пускают – проплывать мимо стараются как можно реже. Нам и тут повезло: какой-то научник работал в это время на острове Большой Пелис, с которого его пришлось снимать. Мы проплыли вдоль юго-восточного берега совсем близко. Большой Пелис более всего напоминает руины Колизея. В плане – эллипс, отвесные стены скал по сторонам, а в центре – пролом, сквозь который виднеется плоская зеленая долина, обрамленная амфитеатром холмов. «Сооружение» пышное, грандиозное, будто специально поставленное на границе империи.
Кедровая падь запомнилась, прежде всего, лукулловым пиршеством, затмившим все предыдущие отнюдь не слабые кулинарные впечатления. Автором великолепного образчика традиционной русской кухни неожиданно оказался молодой сотрудник отдела охраны природы. На нашу благодарность и искреннее восхищение он скромно ответил: «Я старался». До пихтовой рощи мы в тот день так и не дошли: слишком долго обедали. Как выяснилось, не мы одни. Недалеко от кордона нам показали остатки трапезы дальневосточного леопарда – обглоданные кости косули.
Последним пунктом нашего анабасиса был стационар Фонда дикой природы в поселке Барабаш. Там демонстрируют фильм о последних тридцати леопардах и отлично воспроизводящихся браконьерах. Душераздирающее зрелище вызывает естественное желание помочь. Льщу себя надеждой, что наша малая лепта даст шанс хотя бы одной зверюшке.